«Секреты» ката Сантин, постигаемые в живой практике — в занятиях каратэ
и исполнении одной из разновидностей этой формы, рано или поздно
заставляют задуматься над причинами отношения к Сантин как к.
бесценному сокровищу традиции. Несмотря на то, что ката Сантин в
различных школах существует в разных вариантах и исполняется различными
способами, включая различные методы дыхания, эта форма сохраняет свою
узнаваемость, некую фундаментальную идею и базовые принципы. Какие бы
варианты ката (нередко весьма отличные друг от друга) не
подразумевались в оценках представителей разных школ, мастера сходятся
в признании огромной пользы этой простой формы, вплоть до утверждения,
что «все в каратэ есть Сантин».
Попытки определить меру этой пользы неминуемо затрагивают важность
базовых движений и дыхания в каратэ, формирования сильного тела,
способного выдерживать удары противников. Однако в простой форме Сантин
видятся также психофизиологические и духовно-нравственные возможности.
Недаром Мабуни утверждает, что практика Сантин позволяет «взрастить
воинский дух» и «воспитать личность, обладающую большим достоинством».
Благоговейное отношение к ката Сантин старых мастеров
свидетельствует о том, что понимание значения формы не ограничивалось
задачами воинского «ремесла» и даже «искусства». Сантин сохранял
таинственную связь с воинской йогой, с эзотерической духовной
практикой. Несмотря на то, что исторические свидетельства позволяют
датировать появление ката Сантин XVIII-XIX вв., традиция упорно
возводит данную форму к даосской и дзэнской практике, к самому
Бодхидхарме и даже к некому божеству «Сантин».
Подобные легенды скорее всего исторически беспочвенны, так же, как,
например, отнесение китайской классической «Книги перемен» к II и даже
III тысячелетию до нашей эры. Вероятно, однако, что концепция Сантин
заключает в себе нечто древнее - коренное, традиционное, универсальное
и священное - подобно тому, как древнейшая концепция «перемен» несет в
себе коренной, универсальный и священный смысл позднего текста,
полноценно представившего традицию.
Сама по себе мифологизация истории и сакрализация духовной (в том
числе воинской) традиции - явление хорошо известное, закономерное для
«традиционалистских» культур и, особенно, для их инициатических
институтов. Именно в такие институты, в известной мере, превращались
школы воинских искусств, возвышавшие «ремесло» до «искусства», а
«искусство» - до «Пути» духовного совершенствования и самопознания.
Для традиционно-мифологического сознания характерно устремление в
древность, к «истинному преданию». Те приметы сакрализации воинской
традиции, школ воинских искусств, форм передачи этой традиции, которые
обнаруживает ката Сантин, позволяют предположить, что эта форма,
подобно кристаллу, отражает невидимые лучи знаний носителей традиции.
Для мастеров каратэ Сантин - своего рода «формула» воинского «ремесла»,
«искусства» и «Пути», один из ключей к воинской йоге, к универсальной
мудрости воинского «посвящения».
В контексте духовной воинской традиции Сантин неизбежно несет на
себе «печати сознания» мастеров. Истолкование многоуровневого
содержания Сантин (название означает «Три битвы» или «Три точки»)
закономерно вводится в русло универсального «триадического» мышления.
Последнее характерно прежде всею для философско-эзотерического
сознания, силящегося охватить в упорядоченных характеристиках целостный
смысл формы.
Для понимания традиционного символизма ката Сантин существенна идея
триединства «тела», «души» и «духа» или «тела», «техники» и «духа». Она
охватывает правильное исполнение стоек и базовой техники каратэ,
контроль дыхания и управление энергией, медитативную психотехнику и
собственно духовную трансформацию сознания мастера. Все уровни и слои
содержания Сантин, в котором опредмечен соответствующий опыт и знания,
в принципе открываются «триадическим» ключом. Это позволяет человеку,
приобщенному к традиции, формировать обобщенно верные представления.
Однако их сокровенный смысл может быть постигнут только в личном
практическом опыте и под руководством многоопытного и знающего
наставника.
Последнее является аксиомой для практики любой формы йоги. Однако
Сантин, по-видимому, образует зону повышенного риска, ибо связан с
изометрическим напряжением в сочетании с силовым дыханием. Бездумное,
неправильное и слишком частое выполнение Сантин чревато
физиологическими и психическими нарушениями, опасными заболеваниями.
Сантин - обоюдоострое оружие, работа с которым вынуждает
руководствоваться мудрым принципом: «Ничего сверх меры»! И вместе с
тем, разумная и подконтрольная практика Сантин сулит немало
приобретений в искусстве «пустой руки», в каратэ как форме воинской
йоги.
В школе Кёкусинкай ката Сантин, выполняемое с силовым дыханием
Ибуки, рассматривается как существенная практика. В настоящее время
Сантин служит одной из «визитных карточек» стиля. В обобщенном
триадическом представлении это символ единения тела», «души» и «духа»,
формула «посвящения» на пути Будо-каратэ.
На внешнем, «телесном» уровне - уровне техники Сантин выражает
координацию (1) стойки с (2) дыханием и (3) движением рук, в том числе
(1) перемещений в стойке с выполнением (2) блоков и (3) ударов. В
Сантин заложены три основы тела, участвующие в «ковке оружия»: (1)
сильная позиция, (2) правильно собранные мышцы и (3) правильное
дыхание. В позициях защиты и контратаки имеется множество
«треугольников силы», создающих конструктивную прочность и
устойчивость.
В Сантин присутствуют три принципа в освоении техники: (1)
скорость, (2) концентрация и (3) контроль дыхания. «Текст» ката - три
вариации трех перемещений с троекратным повтором завершающей
комбинации. В Кёкусинкай используются три формы исполнения Сантин: (1)
медленно с концентрацией и силовым Ибуки, (2) медленно с умеренной
концентрацией и тихим Ибуки и (3) быстро с концентрацией, усиленной
Киай.
На психофизиологическом уровне, где главным фактором выступает
связь техники с дыханием, а дыхания с сознанием, Сантин можно назвать
школой дыхательного контроля и психорегуляции. Ибуки имеет три фазы:
(1) вдох, (2) выдох и (3) завершающее «выкашливание» воздуха. Мастера
говорят, что в Сантин осуществляется взаимосвязь трех видов энергии
«ки», которые локализуются (1) на макушке головы (тэнто), (2) в
диафрагме (хара) и (3) в нижней части живота (тандэн). Ибуки служит
единению трех крупных отделов тела: (1) ног и (2) туловища за счет
концентрации «ки» в тандэн, напряжению ягодиц и согнутых ног в стойке и
«сплавлению» (3) рук с (2) туловищем через посыл энергии в средний
энергетический центр (область солнечного сплетения) и концентрацию ее в
«плечевых узлах» (рабочий термин, обозначающий единение руки с
туловищем как упругой ветви со стволом дерева, при правильном положении
рук в момент удара). Психоэнергетическая концентрация способствует
единению трех важнейших суставов в нижних конечностях (голеностоп,
колено, таз) и в верхних конечностях (кисть, локоть, плечо).
Аналогичное единение суставов пальцев ног позволяет уцепиться за
опорную поверхность, а суставов пальцев рук - укрепить закрытые и
раскрытые боевые позиции.
Всеобщее единение тела в Сантин осуществляется благодаря (1)
прочной анатомической конструкции стойки, (2) правильному дыханию и (3)
циркуляции энергии. В частности упорядочиваются взаимосвязи (1)
внутренних органов, (2) циркуляции крови и (3) нервной системы.
Выработка адреналина и сопутствующие психофизиологические процессы
стимулируют переход в измененное состояние сознания. Условно это
«боевой транс без аффектов». Он сопутствует феномену «пустого
сознания», известного по практике дзадзэна и «дзэнских видов борьбы».
Через овладение Сантин прозревается глубинный смысл изречения Оямы
Масутацу, что «каратэ - это дзэн, а дзэн - это каратэ». В этом духовном
смысле можно утверждать, что Сантин - это и каратэ, и дзэн
одновременно. Это Будо-каратэ - символ духовного воинского пути.
Образно говоря, Сантин являет собой развилку трех дорог. На каждой
из них путник находит свои плоды. Физическая практика дает силу,
психорегуляция - самообладание, практика духовная - радость единения и
мудрость. Как символ всеобщего единения Сантин учит не делать
односторонних предпочтений, а двигаться триединым путем к искомой
гармонии «тела», «души» и «духа» через признание воинского «ремесла»,
«искусства» и «Пути».
Представления об идеальных возможностях ката Сантин остаются
умозрительными вне практики каратэ. Но и в ходе тренировок они
постоянно меняются, углубляясь по мере роста мастерства и духовного
развития. Все слова, которые характеризуют Сантин, несут
соответствующие «печати сознания» и привкус личного опыта. Для меня
практика ката Сантин оказалась поистине судьбоносной, причем в самом
начале пути в Кёкусинкай.
В конце 70-х годов наша школа находилась еще в состоянии «дикости и
варварства», которое, отчасти, было характерно для додзё самого Оямы в
середине 50-х годов. Положение усугублялось дефицитом информации, но
компенсировалось искренней самоотдачей на тренировках.
По исполнению ката Сантин - в «раскоряченных» позициях (нередко в
форме вопросительного знака), с натужным дыханием и гримасами
перенапряжения на лицах фанатов «сильнейшего каратэ» - трудно было
ожидать успехов в занятиях. Но успехи все же приходили во всеобщей
атмосфере «вызова пределам».
Мой успех пришел неожиданно, как чудесное озарение, и был связан
именно с исполнением ката Сантин. Неожиданно, в ходе концентрированного
исполнения формы, я вдруг оказался как бы в другом измерении. Я увидел
(точнее ощутил) себя внутри некоего прозрачного «яйца», заполненного
красноватой вибрирующей энергией, подобной той тонкой субстанции,
которая колышется над раскаленным летним солнцем асфальтом. В этом
«коконе» рев зала, исполнявшего Ибуки, стал едва слышим, а внутри
возникло парадоксальное ощущение огромной силы и необычайной легкости,
доставившее необычную, поистине экстатическую, радость.
Столь острого переживания и яркого впечатления мне впоследствии не
довелось испытать. Однако именно этот опыт служил ключом к пониманию
тех указаний относительно правильного исполнения Сантин (формирование
позиции, живота, дыхания Ибуки, единения тела и т.д.), которые вначале
я получал от своего сэнсэя (ныне сихана) А.И.Танюшкина, а затем и от
ханси Стива Арнейла, ученика Оямы. Более того, тот ранний опыт
«единения» через Сантин и целенаправленная практика ката в значительной
мере стали ключом к пониманию глубинного содержания каратэ и вообще
воинских искусств.
Мой личный опыт подсказывает, что при хорошем руководстве и
следовании принципу «Ничего сверх меры!» практика ката Сантин
чрезвычайно благотворна. Важно помнить, что значительное, но
дозированное напряжение необходимо, а перенапряжение опасно. Сила Ибуки
пропорциональна возможностям тела. Натужное дыхание, да еще выполняемое
с задержкой, губительно. Сколь бы сильным не было дыхание, оно
сохраняет «текучесть» даже при взрывных киай, чтобы дыхание не
закупоривалось.
В обучении методам правильного дыхания целесообразны
подготовительные, подводящие упражнения, начиная с легкого, почти
бесшумного и длительного выдоха и кончая полноценным Ибуки, выполняемым
за положенные 4 секунды. Достойна внимания методика чередования в
дыхании (на выдохе) «ветра» и «звука», т.е шипящего потока воздуха и
его огласовки тоном определенной высоты. При этом важно контролировать
ровное положение тела (позвоночника), не напрягать шею, сохраняя
округлость полости рта как будто там находится небольшое яблоко или
апельсин и помещать кончик языка к нижним зубам для беспрепятственного
выхода воздуха (хотя последователи даосских практик рекомендуют держать
язык прижатым к небу, преследуя медитативные цели, обеспечение
эффективности боевой техники каратэ требует держать язык опущенным,
чтобы он не препятствовал резкому и интенсивному выдоху).
В обучении Сантин в школе Кёкусинкай IFK используются как медленное
выполнения ката с мощным мобилизующим и с мягким восстановительным
дыханием, а также быстрое концентрированное исполнение с киай. Все это
находит свое место в учебно-тренировочном процессе. Ханси С.Арнейл
рекомендует также на основе «текста» Сантин выполнять в додзё так
называемые «ибуки ката», т.е. формы в различных позициях, помимо стойки
сантин-дати (прежде всего, в дзэнкуцу-дати, кокуцу-дати и киба-дати с
разворотом под 45° к фронту).
Грамотная практика ката Сантин с соблюдением умеренности и «техники
безопасности» (включая безопасные традиционные методы проверки
правильной формы и психофизиологического состояния учеников) в едином
комплексе Будо-каратэ благотворна. Это подтверждает традиция каратэ,
которая, несмотря на известный риск, продолжает культивировать Сантин,
фактически признавая его «прикладное» и «путеводное» значение.
